Виктор Иванович Слободчиков — 

доктор психологических наук, профессор,

член-корреспондент Российской академии образования, г. Москва.

Мое поколение с некоторой насмешкой относилось к тому педагогическому идеалу, который стоял перед советской системой образования. Это был всесторонне развитый, гармоничный человек. Мы шутили: «А сколько должно быть сторон у гармоничной личности?». Но, тем не менее, был четкий идеал образования, который закладывался в педагогическое мировоззрение. А сейчас никакого идеала нет совсем. У нас в образовании полный мировоззренческий вакуум. У педагогов нет сверхзадачи — а так только, больше какая-то суета техническая… И это изменило всю систему нашего образования: из сверхважной сферы превратило ее в социотехнический довесок производства. Из блага и служения — в сферу услуг и потребления! И это даже узаконено в нормативных документах…

Фундаментальность и энциклопедизм некогда были главными в общем среднем образовании, а сейчас исчезли с педагогического горизонта. Их заменили утилитаризм и потребительство! Скоро дойдет до того, что вместо астрономии придет в школы какая-нибудь астрология. К этому все идет. При мировоззренческом вакууме такое попросту неизбежно.

Из образования исчезла воспитательная установка на педагогику обязанностей. Теперь ученику не скажешь: «ты обязан сделать то-то». Сегодня никаких обязанностей у учащихся нет, а есть только права ребенка. Все это привело к инфантильности и утере чувства ответственности как минимум уже у двух поколений. Призвать к выполнению обязанностей вы, учителя, школьников сегодня не можете. Потому что таковые в современном образовании попросту отсутствуют.

Насаждение иноязычных терминов в образовании идет полным ходом. Всех этих тьюторов, кураторов, аниматоров и модераторов… И это не по глупости происходит. Тут особенная цель. Потому что если у учащихся сломать коренной и профессионально-родной язык, то купировать их сознание с таким искусственным языком очень просто. Ведь по одному слову можно произвести весь универсум человеческой культуры. А если вы вместо слов вводите клички («тьютор» — это никакое не слово, а кличка), то сознание тормозится… Вот почему в уголовном мире обычные слова специально заменяют кличками. Это делается, чтобы закрыться, отгородиться от остального нормального мира этими кличками. Перемена имен — это верный признак культурной катастрофы.

Образовывать можно только кого-то, а обучать можно чему-то. У нас сейчас обучают, но не образовывают, потому что нет задачи воспитывать личность. А есть лишь некая прагматичная цель обучить некоей специализации, потребной в хозяйстве.

Сегодня появилось кастовое образование. И имейте в виду: все подмены и искажения —это для массового образования. Элитарное образование себя бережет от этой игры на понижение.

На наших глазах происходит столкновение двух цивилизационных тенденций: с одной стороны, вестернизация и глобализация, а с другой — достаточно громкое требование возвращения к базовому образованию. В первом случае — формирование учащихся под задачи производителя и потребителя разнообразных услуг, а во втором случае —воспитание разносторонне развитого и духовно богатого человека.

То образование, о котором мы говорим, это образование — человека! Но для такой высокой цели нужна другая, своя, отличная от западной система образования. Нужно привязать образование к нашим традициям, нашей истории, нашей культуре. Потому что никакой общей для всех народов единой системы образования никогда не было и нет.

Кто у нас педагог? Детоводитель или социализатор? Социализация детей — это плохое слово. Домашних животных можно социализировать — объяснить им, где корм и где туалет. А нам нужно детоводительство. Нужно вернуться к нормальным, изначальным смыслам. Педагогическое производство — это производство человеческого в человеке. Дореволюционная и советская образовательные системы были четко сформулированы, устойчивы и крепко сбиты и связаны между собой. Их можно было только сломать через колено, а вот изменить их нельзя. Вот это образование и сломали — в угоду Западу.

Для педагогов нормативно должна быть закреплена и принципиально осмыслена суть образования. И целью должна стать не подготовка работников для бизнеса и сферы потребления. Образование должно пониматься как антропологическая, а не как социокультурная категория. В российской педагогической науке было сформулировано блестящее определение образования. Это «культурно-историческое формирование и становление сущностных сил человека, его разнообразных способностей, самой его способности быть человеком». Соответственно, так вот понимаемое образование есть практика вочеловечения. Все эти маугли, это лишь для сказок. Если только ребенок выпадает из сети живых человеческих связей и отношений — всё. Начинает исчезать в нем человеческое, исчезает образ человечности. Евангелие дает нам ответ на вопрос, что делает человека человеком. ДРУГОЙ! А кто для нас другой? Это Высшее начало — Бог, и это наши ближние. Так ответил Сам Господь Иисус Христос на вопрос о главных заповедях: возлюби Бога и ближнего… И если это есть, то в этом напряженном поле взаимодействия с Богом и с ближним становится возможна человечность. Ну а если что-то из этого убирается, то начинается искажение человеческого начала, а потом происходит и его гибель…

В образовании существует незыблемый антропологический закон: подобное порождает подобное. Только личность способна поставить другого на личностный путь развития. К сожалению, этого закона либо не знают, либо неверно его исполняют. Но именно в нем смысл высокой миссии нашего образования.

Из выступления на Международном Церковно-государственном форуме

«Воспитание патриотизма как основы духовной безопасности России».

Октябрь 2016, г. Самара